корабль.
В порту я видел и знакомые корабли — у меня отличная память на корабли, гораздо лучше, чем на лица, но чуть хуже, чем на артефакты. Поэтому меня не удивило, когда на пристани меня окликнул знакомый голос:
— Капитан Лаграндж? Какая приятная встреча!
Обернувшись, я увидел мужчину лет сорока пяти в оранжевом кителе с погонами свободного капитана. Нижняя половина его лица заросла щетиной, а через правый глаз шёл приметный шрам.
Возможно, благодаря шраму я его и вспомнил.
Мы виделись на острове Шрайз после дуэли с приснопамятным капитаном… Как же его звали? А, де Арис! Он потом пытался догнать нас на своей баркентине, но получив залп в борт, поумерил пыл и отправился восвояси.
— Добрый день, — кивнул я. — Увы, в прошлый раз вы не представились, и я не знаю, как к вам обращаться.
Сделав два быстрых шага, я подошёл ближе и негромко сказал:
— Но обращение «брат под парусом» вас должно устроить.
Он тихо посмеялся, правда смех его больше напоминал воронье карканье:
— Какие интересные обороты вы используете, капитан Лаграндж.
— Парус — это свобода, а свобода — это море. Познавший море познал жизнь. Познал жизнь, помоги другим. Не словами, но силой и примером. Ведь сохранив чистое море, ты сохранишь жизнь в Ойкумене.
С каждым моим словом лицо капитана вытягивалось. Когда я замолчал, он несколько секунд пялился на меня, а затем, схватив за рукав, потащил за собой:
— Идём! Нужно выпить!
Я пошёл за ним, мысленно перестраивая планы. Обернувшись, я поймал удивлённые взгляды Марси и ребят. Они стояли чуть поодаль и не могли слышать, о чём я разговаривал с другим свободным капитаном.
— Дальше сами! Когда буду, не знаю! — крикнул им.
Марси сначала хотела что-то возразить, но не стала.
Минут через десять я сидел в красивой каюте боевого корвета. Его капитан и, подозреваю владелец, достал из сундука бутылку вина и наполнил кружки.
— За братство, — произнёс он тост-пароль.
— За море, — ответил я.
Мы чокнулись кружками и выпили до дна, как полагается по традиции.
— Ух! — капитан вытер усы и стукнул кружкой по столу. Подняв на меня тяжёлый взгляд чёрных глаз, он резко спросил: — Кто ты? Ты слишком молод, чтобы знать первоначальный девиз братства. Кто тебя научил?
Я задумчиво почесал лоб.
— Вы что? Сменили девиз? — спросил я. — И что там сейчас?
— Делай дело и помалкивай, — хмыкнул он.
— Не очень оригинально. Где-то я это уже слышал… — я не смог вспомнить, где именно. Хохотнув, я махнул рукой. — Но так даже лучше. Капитан Спиртус не зря получил своё прозвище. Его тяга к философствованию и выпивке поистине легендарна.
Я хмыкнул, вспомнив старика. Однажды он так напился, что не заметил, как его сожрал громадный морской крокодил. Когда капитан Спиртус вырезал себя из брюха твари, он первым делом схватился за бутылку, «чтобы забыть этот ужас».
Легендарная личность! Он мог очаровать любого своей харизмой и компанейской натурой. Положа руку на сердце, могу сказать, что подвигов он совершил меньше, чем многие другие в братстве свободных капитанов. Однако именно он это братство создал.
Хотя сделал он это вокруг моей фигуры, первым делом втянув моих друзей-капитанов. Да и он сам был моим хорошим другом.
Но все же эти его длинные лозунги… На любителя. Да.
Я заметил на лице собеседника грустную улыбку.
— Что-то не так?
— Да после твоих слов вспомнил старика… Отличный был мужик.
Так, стоп! Ладно я вспоминаю его в прошедшем времени. Я вроде как умер, а нынешнее тело со Спиртусом не знакомо.
— Почему «был»? — быстро спросил я. — Когда? Как?
— Давненько, — поморщился капитан. — Напоролся на полчище морских охотников на «Летящем». Потом пришлось небольшую эскадру собирать, чтобы это полчище уничтожить.
Он снова наполнил наши кружки вином и молча поднял свою.
— В добрый путь, — сказал я, пытаясь унять клокочущие в груди чувства.
— Пусть Дева под Килем станет им и женой, и домом, — поддержал капитан.
Помянув старика Спиртуса, я поставил кружку и шевельнул желваками. Я разглядывал гостеприимного капитана, а он не сводил с меня пристального взгляда.
— Точно! — воскликнул я. — Ты ходил под началом капитана Мартынова! Был офицером у этого старого пройдохи! Как он? Женился-таки, как и хотел?
Капитан на миг остолбенел, а затем резко встал из-за стола и отошёл, повернувшись ко мне вполоборота.
— Как же тебя зовут… — пытался я вспомнить. — Хм… только имя могу — Ральф. Он ещё, когда ты только у него оказался, говорил «малыш Ральфи».
— Кто ты⁈ — резко обернувшись, капитан ожёг меня взглядом.
— Вопрос сложный, — я склонил голову набок. — Меня больше интересуется, кто — ты. Точнее, хватит ли у тебя духу поверить мне? Пусть ты мне и сказал новый тайный девиз братства свободных капитанов, думаешь, я не видел твои переглядывания с командой? Ты не сомневаешься в том, что сможешь убить меня на своём корабле. Вот только не уверен, нужно ли? Сомневаться, услышав старый девиз, нормально. В нашу первую встречу ты мне дал понять, что не всё славно в братстве капитанов. Мол, раньше было лучше… Так что же, Ральфи, ты считаешь, что меня науськал кто-то из… — я поморщился и неопределённо повёл рукой. Мне было неприятно озвучивать свою мысль.
— Тьфу! — сплюнул я. — Короче, есть предатели братства, и ты думаешь, что меня послали они?
Я прекрасно понимал его сомнения — пришёл какой-то молодой, красивый, самоуверенный, умный и талантливый золотоголовый алти и строит из себя всезнающего хозяина положения.
Вот только «увы», я не всезнающ. Я доверяю своей интуиции, но всё же мне требуется больше данных, чтобы лучше понять, как строить дальнейшие взаимоотношения с братством.
Братство… Какое громкое и тёплое слово. Объединение друзей и соратников, связанных одними идеалами. Мы помогали друг другу, помогали тем, кто попал в беду, старались защитить острова алти от агрессивной экспансии держав Ойкумены. Мы все были из разных стран. И каждый из нас был даже отчасти патриотом. Вот только выше интересов своих Родин мы всегда ставили справедливость и законы свободного моря.
Моря прекрасны.
Моря свободны.
Но алчность и борьба за ресурсы может всё уничтожить.
Братство не было какой-то официальной организацией. Его силой был авторитет входящих в него свободных капитанов.
— Предатели… — процедил сквозь зубы Ральф. — Да. И пусть некоторые из них просто осели на суше, а другие не пытаются хоть что-то изменить… Есть те, для кого нажива и личная власть стали превыше всего! — он горько усмехнулся и покачал головой. — Как сказал бы старик Спиритус, эти люди потеряли свою свободу, став рабами звонких монет. Им нет дело до чистых вод… А ведь свободные капитаны никогда не были бедными!
— Некоторые не могут напиться, даже стоя у колодца.
— Вот-вот… — он недобро посмотрел на меня. — Так что же, капитан Лаграндж, ты будешь утверждать, что тебя не подослал ко мне кто-то из этих предателей? Или сухопутных крыс?
Я тяжело вздохнул и покачал головой:
— Ни капитан Джонсон, ни старик Спиритус, ни твой капитан Мартынов никогда не осуждали капитанов, ушедших на пенсию, — терпеливо проговорил я. — Свободный капитан волен сам распоряжаться своей судьбой. В том числе сделать свободный выбор и проститься с морем. Пока ты это не поймёшь, так и останешься малышом Ральфи.
Он хмыкнул и ответил:
— Сейчас меня называют «капитан ван дер Эльм».
— Дорасти ещё нужно, чтобы называться капитаном, — хмыкнул я, откинувшись на мягкую спинку кресла. — В общем, успокойся, Ральф. Я не из тех, кто предал идеи братства. Перед тобой сидит самый настоящий и самый свободный из всех капитанов. Будущий Хозяин Восьми Морей.
— Да, я слышал, что ты так говоришь, — скривился он. — Те, кто остались, присматривались к тебе. Не каждый день увидишь золотоголового алти. Да ещё и с патентом капитана, — он начал успокаиваться и даже сел обратно на своё место. — Вот только с чего ты решил, что тебе это по силам?
— Потому что это аксиома, — спокойно произнёс я. — Вот только в мире существует только один корабль, на котором открывали новые моря. И я собираюсь наведаться к предателю и вернуть его.
В этот момент Ральф разливал вино и так и застыл с бутылкой в руке. А тёмно-фиолетовая жидкость в полнейшей тишине наполняла кружку.
— Прольёшь, растяпа! — окликнул я.
— Знаешь, — он оттаял и принялся наполнять другую кружку, — ты говоришь очень нагло и ведёшь себя дерзко. Любому другому я бы уже сломал несколько
